Замерзшие: 5 месяцев в снегах Гренландии - Митчелл Зукофф

Ветер был слишком сильный, чтобы сразу запустить змей с антенной. Так что в свой первый полный день среди ледяной равнины летчики не смогли передать сигнал бедствия. Но в последующие дни радист Лолли Ховарт раскручивал антенну всякий раз, как буря немного затихала. Экипаж «В-17» не был уверен, что передатчик работает и что кто-нибудь получил их сообщения. И все же Ховарт постоянно посылал настойчивые сигналы SOS на частоте 500 килогерц – специальной волне, выделенной для терпящих бедствие на море. Спокойный и серьезный, двадцати трех лет от роду, он был у себя дома, в городке Уосоки в штате Висконсин, подававшим надежды актером. Сейчас Ховарт волновался, что «девушки Гибсона» будет недостаточно для спасения, а потому стал посматривать на разбитое радиооборудование из самолета, думая о том, как бы его починить. И чем раньше это будет сделано, тем лучше.

Ревизия съестных припасов показала, что на борту достаточно упаковок так называемых рационов К. В них входили тушенка, печенье, злаковые батончики, жевательная резинка и другие жизненно важные в полевых условиях продукты. Того, что имелось в самолете, могло хватить одному человеку на тридцать шесть дней. Но девять летчиков съели бы все запасы за четыре дня. Монтеверде намеревался растянуть продукты на десять дней, но и это время казалось ему очень непродолжительным.

Каждый паек содержал четыре пачки сигарет. Но несмотря на то, что табак мог облегчить муки голода, Монтеверде по-прежнему запрещал курить, боясь, что пролившееся топливо воспламенится.

Также удалось отыскать шесть коробок американских армейских полевых пайков D – так в вооруженных силах США было принято обозначать запасы шоколада. Они входили в три упаковки так называемых «наборов для выживания в джунглях», которые предназначались только офицерам – Монтеверде, О’Харе и Спенсеру. Ирония судьбы состояла в том, что этот шоколад изготавливался специально для тропических условий и был не очень сладким, чтобы не таял в рюкзаках у солдат. Понятное дело, что экипаж «PN9E» меньше всего беспокоился о том, что лакомство может растаять.

То, что «продукты для джунглей» оказались в пайках арктических пилотов, могло показаться плодом извращенной логики службы снабжения. Но потерпевшие крушение были не в обиде: наборы, кроме прочего, включали длинные ножи боло[41] с кривым лезвием, которыми удобно было рассекать лед и снег.

На следующий день 11 ноября погода не изменилась: все тот же снегопад и отрицательные температуры. Холод в Гренландии почти как живое существо. Это злобное создание мучает людей, лишает крепких мужчин сил, не дает ни отдыха, ни покоя. Иногда он душит, как питон, по капле выжимая из своих жертв жизненную энергию.

И снова вся команда потерпевшего катастрофу бомбардировщика собралась вместе и, присев на корточки, с наслаждением ела продукты из стремительно убывавших пайков, закусывая снегом, который уже не лез в горло. Главным деликатесом был шоколад – по несколько квадратиков от плитки в день. Ладони и ступни постоянно то замерзали, то на время оттаивали, что всегда сопровождалось жжением и болезненными ощущениями. «Как будто руку или ногу засовываешь в печку», – говорили друг другу члены команды. Штурман Билл O’Хара особенно тяжело переносил такие моменты. У него страшно болели ноги.

В третью ночь страдавший без сигарет Пол Спина решил наплевать на разлившееся топливо и покурить вопреки приказу Монтеверде. Спина давно знал командира экипажа, они не раз вместе перегоняли самолеты с одной базы на другую, и между ними сложились доверительные отношения. Ему было ясно, что Арманд вовсе не самодур в вопросах дисциплины. Когда все заснули, бортинженер зубами размотал бинты на обмороженных руках, неловким движением достал сигареты и спички из кармана, сунул сигарету в зубы и зажал коробок под подбородком. Он чиркнул спичкой, его товарищи проснулись. Пол не смутился, спокойно закурил и спросил, хочет ли кто-нибудь еще затянуться. Хвостовая часть самолета не загорелась, топливо не взорвалось. Не взорвался и Монтеверде, который был терпим к общительному и приветливому Полу. Хорошие отношения были у бортинженера и со вторым пилотом Спенсером. Тот сразу же после стихийной отмены приказа помог другу курить, не травмируя обмороженные руки, а также выдал ему несколько дополнительных кусочков шоколада.

С того момента, когда стало понятно, что можно все-таки зажигать огонь, летчики стали разводить небольшие костерки и расплавлять снег, нагревая его в крышке термоса. Так потихоньку у них появилась питьевая вода, и уже не было необходимости с отвращением жевать сухой снег, когда мучит жажда.

В первые три дня на леднике, в редкие моменты, когда стихала снежная буря, экипаж «PN9E» смотрел на небо, пытаясь разглядеть далеко в вышине спешащий им на помощь самолет. Они ждали, надеялись, мечтали о том, как будут спасены и отправятся в отпуск, строили планы и договаривались о том, что и после завершения этого приключения сохранят родившуюся среди гренландской пустыни дружбу.

Когда бомбардировщик не вернулся в назначенное время на базу «Блюи Вест-1», у спасателей прибавилось головной боли. Никто не знал, где именно потерпел крушение «В-17», но логично было бы искать в районе Коджи-бей, который, согласно приказу, должны были обследовать Монтеверде и его люди в поисках «С-53». Несмотря на пургу, 10 ноября на поиски борта «PN9E» с «Блюи Вест-1» вылетело семнадцать самолетов.

В то же время шестнадцать «C-47» и шесть «B-17» продолжали поиски экипажа «С-53» под командованием Макдауэлла. Небо Гренландии было буквально наводнено спасательными самолетами, но в тот вечер все они вернулись ни с чем: ни одной из двух пропавших машин обнаружить не удалось.

На следующий день было предпринято по две попытки вылета для спасения экипажей каждого из самолетов, но из-за разбушевавшейся вокруг «Блюи Вест-1» непогоды полеты пришлось свернуть. Тот же арктический буран, который, вероятно, прямо или косвенно вызвал оба крушения, теперь не давал спасти четырнадцать затерянных среди снегов военных.

Во вторник, 12 ноября, небеса на западном побережье Гренландии были по-прежнему затянуты грозовыми тучами, однако на восточном побережье природа послала терпящим бедствие короткую передышку. Взошло яркое солнце. Уставшие и ослабевшие люди, глядя на него, воспрянули духом. Радист Лолли Ховарт запустил воздушный змей с антенной от «девушки Гибсона» и сел разбираться со сломанной рацией. Те члены экипажа, у которых были силы что-то делать, выбрались из убежища, чтобы очистить от снега самолет. Его фюзеляж оливкового цвета резко выделялся среди белоснежных снегов, но за несколько дней его прилично замело: сверху высились сугробы высотой около метра. Стоял мороз около тридцати градусов, однако работа согревала тела людей и поддерживала искру надежды в их душах. Они верили, что освобожденный от снежной шапки «В-17» будет лучше виден с высоты тем, кто будет его разыскивать. Несмотря на то, что летчикам многое пришлось пережить, их воля не была сломлена. Они говорили друг другу: «Так же, как мы искали «С-53», сейчас кто-то ищет нас».

Пока несколько человек возились вокруг самолета, Монтеверде нырнул внутрь хвостовой части, чтобы поболтать несколько минут со Спиной. После короткого разговора и командиру корабля, и бортовому инженеру стало ясно, что обоим в эту минуту необходима духовная поддержка. Они преклонили колени, чтобы в молитве попросить о помощи.

Тем временем второй пилот Гарри Спенсер и штурман Билл O’Хара решили осмотреть окрестности. Вообще-то у Билла были обморожены ноги, но ему хотелось больше двигаться, несмотря на боль. Двадцатичетырехлетний рассудительный и немного упрямый штурман был сыном управляющего угольной шахтой, расположенной рядом с городом Скрантон в Пенсильвании. Билл еще в подростковом возрасте работал в шахте, потом окончил университет в Скрантоне, получив диплом в области бизнес-администрирования. Дома его ждала красивая девушка, Джоан Фенни.

Спенсер и O’Хара знали, что Коджи-бей находится юго-восточнее места катастрофы их самолета. В ясный день, такой, как нынешний, даже издалека можно было различить залив. Глядя на однообразную ледяную равнину, сложно объективно оценить расстояние, но они были уверены, что бухта расположена не более чем в шестнадцати километрах. Если бы можно было дойти туда, то, вероятно, удалось бы точнее определить местоположение разбившегося самолета. А вдруг удастся с помощью «девушки Гибсона» привлечь внимание кораблей береговой охраны, патрулирующих побережье? Передатчик мог работать автоматически, посылая сигналы SOS, или в ручном режиме для отправки других сообщений. Кроме того, Спенсер полагал, что можно попробовать использовать имевшийся на борту бомбардировщика спасательный плотик, чтобы добраться по воде вдоль берега до хижины, используемой сотрудниками Главной береговой станции.